Становление Киновии

Это был поистине подвижнический труд. Стоит только на минуточку задуматься, каких усилий требовала такая работа. Братия монастыря полагали свои силы, свое здоровье, сознавая, что сейчас на их плечи возложена вместе с этими вековыми деревьями высокая миссия — основать на крымской земле у священного источника монашескую обитель.

Кругом монастыря, на расстоянии более 10 верст, не имелось никаких селений и никакого человеческого жилья.

Дороги же, которые шли в монастырь, были чрезвычайно неудобны и пролегали через густые леса и высокие горы. Две из них — одна на деревню Дегерменкой (ныне с. Запрудное) и другая на деревню Биюк-Ламбат (ныне с. Малый Маяк) — были пригодны только для пеших паломников, фактически являясь тропинками. Третья дорога, более удобная, шла из Алушты — по ней в монастырь приезжали в основном верхом на лошадях, иногда прибывали и на татарских мажарах, но большинство богомольцев шли по этой дороге пешком. Четвертая дорога, относительно других самая удобная, шла по берегу реки Альмы и выходила через село Саблы (ныне с. Партизанское) в Симферополь. По этой дороге можно было ехать уже и экипажем, но тоже не без трудностей. Река Альма многократно пересекала дорогу, а в русло при проливных дождях скатывались с гор большие камни, что делало путь очень опасным, препятствовали свободному проезду частые выбоины и топкие места по берегам. В летнее время, особенно после проливных дождей, монахи киновии постоянно занимались поправкой дороги: очищали от больших камней переезды через Альму и устраивали гати из хвороста и валежника на топких местах и выбоинах по берегам реки и краям опасных спусков. Без такого ухода доступ к монастырю в экипажах был бы совсем невозможен. Благодаря такому попечению, с мая по август, если только не шли в горах проливные дожди, можно было без особых путевых происшествий посетить Косьмо-Дамиановскую киновию.

Монастырь, как мы уже писали, расположился в живописном месте: высокие, самых причудливых форм горы, густой лес, шумящий день и ночь, источник свв. Косьмы и Дамиана и чистейший воздух. Угодий же в то время у киновии не было. Почва в этих местах малоплодородная, не пригодная для выращивания каких-либо культур. Из-за густоты леса пастбища вблизи монастыря также отсутствовали, поэтому поначалу держать какой-нибудь рогатый скот не представлялось возможным. Для поездок же в город и других насущных потребностей монастырь имел пару лошадей, но содержание их обходилось очень дорого. Овес покупали в городе, а для заготовки сена приходилось ежегодно арендовать в управлении государственным имуществом Таврической губернии горные поляны, располагавшиеся среди леса на значительном расстоянии от обители. Доставлять сено с этих полян в монастырь было весьма трудно. Поляны находились высоко в горах, доступ на них не только конному, но и пешему был затруднителен. Поэтому накошенное там сено монахи скатывали или сволакивали с гор в долины собственноручно, а потом уже собирали на гарбу (немецкая арба) и привозили в обитель.

Не было в монастыре и своего огорода. «…B этом горном поясе практически невозможно возделывать даже огородные овощи. А зимой снега до такой степени заносили монастырь и все подступы к нему, что иногда по несколько недель он оставался без сообщений с миром, погребенный под сугробами. Когда жители соседних долин замечали, что уже давно не приезжал верховой монах из скита за покупками в город, поднималась тревога, и шли с лопатами откапывать монастырь, осведомиться, цел ли он.» В короткие зимние дни солнце редко гостит в этом ущелье, и даже летом оно показывается не ранее семи утра и в пять часов вечера уже заходит. Ранее семи часов утра и позже пяти часов вечера его можно увидеть только взобравшись на вершины гор, окружающих обитель. А потому даже в июне и июле по утрам и вечерам в монастыре бывает довольно прохладно и иногда не обойдешься без теплого одеяния. Летом здесь часто шли сильные ливни, и нередко в монастырь приходили путники-пешеходы, промокшие до нитки. С августа становилось уже прохладнее — чаще шли дожди, холоднее были ночи. Снег здесь выпадал рано, — в октябре и лежал до марта, иногда до апреля. Часто снег бывал в горах до того глубок, что сообщение киновии с Симферополем и с Южным берегом или прекращалось совсем, или вызывало большие трудности. Вследствие этого, обитель свв. Косьмы и Дамиана с ноября по апрель включительно как бы совсем была оторвана от мира, и монахи вели в полном смысле одинокую, замкнутую, никем и ничем не нарушаемую пустынную жизнь. Но уже с мая и по ноябрь отправлялись в нелегкий путь и приходили сюда многочисленные богомольцы.

Наибольшее количество паломников посещало киновию в дни великих и храмовых праздников: 6 августа (Преображение Господне), 15 августа (Успение Пресвятой Богородицы), а при хорошей погоде и 14 сентября (Воздвижение Животворящего Креста Господня). Немало богомольцев бывало и 29 июня, в день свв. апостолов Петра и Павла, а также в конце июля, во время ежегодного крестного хода из Севастополя. С октября они начинали появляться реже. Лес постепенно обнажался от ниствы, а горы покрывались снегом. Крайне редко наиболее смелые богомольцы пешком заходили в монастырь и зимой, но только в бесснежные или малоснежные зимы.

Особенно же много паломников собиралось, как и прежде, к 1 июля, — престольному празднику. Гостиница в обители тогда была одна и небольшая, а богомольцев к этому дню со всего Новороссийского края, из Черноморья и Кавказа прибывало множество, в том числе приезжали на своих мажарах целыми семействами крымские татары. Привозили своих больных и погружали их в святую воду для исцеления. А в благодарность несли к источнику свечи желтого воска собственного изготовления. Богомольцы в большинстве своем располагались табором ниже киновии, где Косьмо-Дамиановский источник впадает в реку Альму, на ровной площадке, носившей народное название «Базарчик».

Такое путешествие часто принимало характер семейного события, к которому долго готовились. Задень, за два до 1 июля по всем дорогам, ведущим в киновию, можно было встретить различные экипажи и телеги: передвигались в фаэтонах, в татарских мажарах, ехали верхом; шли пешком пожилые и молодые, группами и в одиночку.

Приготовление к поездке состояло в том, что повозки сверху накрывались высокими балдахинами для защиты от палящих лучей солнца и сильных горных ливней. Хозяйки складывали в ящики посуду, провизию и другие необходимые вещи, постельные принадлежности, одеяла и подушки. Укладывалось все это в готовые к путешествию повозки. Редко когда в путь этот выезжала одна повозка, чаще устраивалось так, что несколько семейств собирались за городом в назначенный пункт и оттуда уже отправлялись в путешествие.

Подъехав через некоторое время к киновии, паломники размещались на Базарчике, расставляли рядами по обоим берегам Альмы свои повозки и располагались здесь на несколько дней. Переодевшись в праздничные одежды, они спешили к святому источнику, который находился на расстоянии не более одной версты.

Спрятанный в горах скромный монастырь 30 июня и 1 июля представлял собой оригинальное картинное зрелище: не только весь монастырский двор, но и вся округа — дорога, небольшие полянки, склоны гор — были усеяны фургонами и палатками. Всюду царила суета, оживление: детские игры, музыка, пляски… Оригинальность картины увеличивалась еще разнообразием типов костюмов, представляя для этнографа живой интерес — тут можно было увидеть и степенного русского купца из Симферополя, и грека из Ялты, и рабочих-каменотесов из Евпатории; и малороссийских девушек из аутских табачных плантаций, пришедших пешком через горы на богомолье или ради исцеления от своих недугов. Тут же предпринимателями, прибывшими на торжество, открывались лавчонки и устраивались буфеты, в которых продавались чай, лимонад, буза, хлеб, яйца, фрукты, вино, ликеры и другие продукты. Торговля шла чрезвычайно оживленно; музыка, песни и крики разносились по горам и замирали в отдаленных ущельях. Кругом бродили стада волов, между которыми шныряли и кричали мальчишки, кое-где охотники ловили форель в реке, повсюду горели костры и вились столбы дыма. Ночевали паломники под открытым небом, так как монастырская гостиница могла вместить самую незначительную часть прибывших.

В положенное время в обители происходило богослужение, приличное кануну празднования церковью памяти свв. Косьмы и Дамиана. После праздничной литургии паломники возвращались к своим повозкам и располагались обедать. После обеда хозяйки укладывали имущество и через некоторое время все трогались в обратный путь. И там, где несколько часов назад было шумно и весело, опять царила тишина и разве только несколько волков недоверчиво подкрадывались к остаткам праздничных обедов.

Многотрудной была жизнь братии в Косьмо-Дамиановской киновии. Величественная природа, окружающая монастырь, ничего не давала легко, кроме воды и воздуха. Остальное — хлеб, овощи и другие продукты, какие-либо вещи покупали и привозили за 45 верст, из Симферополя.

На 6 месяцев, с ноября по апрель включительно, братия запасалась всем необходимым для своего пропитания и содержания. Хотя иногда бывало и так, что и зимой по крайней монастырской необходимости кого-то посылали в Алушту пешком или верхом. Он выполнял поручение и вновь возвращался в обитель, где опять наступала та же привычная монастырская жизнь. Бывали, однако, и несчастные случаи. Зимой 1865 года один из послушников был послан в Алушту по срочному делу. Все тропинки в лесу засыпало снегом, день был пасмурный. Он не нашел дороги и замерз.

Нужно было обладать истинной любовью ко Господу и искренним желанием трудиться ради спасения своей души, а также большим призванием к уединенной жизни, чтобы жить в такой суровой местности среди гор и леса. И если есть истинные отшельники от мира сего, то те немногие первые иноки Косьмо-Дамиановской киновии принадлежали к их числу, потому что поселились в таких местах, куда редко проникал радостный луч солнца, где вечные туманы, где ранние снега не давали пройти и десятка шагов от убогого жилища, где они редко видели лица людей.

Как-то один из богомольцев спросил настоятеля киновии отца Макария: «Как можно жить в такой суровой пустыне и по полугоду не иметь связи с миром? Вероятно, братия зимой скучает и предается унынию?» — «Нет, — отвечал отец Макарий. — Летом мы служим другим, для богомольцев; так что о себе нет времени и подумать. Братия же занята то постройками или ремонтом монастырских зданий, то приемом и удовлетворением религиозных нужд паломников, то исправлением дорог, гатей и переездов, ведущих в монастырь; а зимой братия занята исполнением положенного по уставу монастырского правила, чтением Св. Писания и Св. отцов церкви, а также келейным рукоделием. Много времени отнимает и расчистка от снега тропинок, ведущих из келий в церковь и к хозяйственным постройкам. В киновии все делается руками братии, за исключением каких-либо работ, требующих специальных знаний. Посему ни скучать, ни унывать у братии нет времени.

Несмотря на различные лишения, скудность и неудобства жизни в Косьмо-Дамиановской киновии, иноки этой обители были крепко преданы ей и очень любили ее. Большинство и не помышляло о переезде в другие, более богатые монастыри. Кто пришел в монастырь поработать Господу ради спасения своей души, для того лучшего располагающего к молитве, богомыслию и другим духовным деланиям места было не найти. Батюшка Макарий часто говаривал: «Правда, трудна наша жизнь в этой обители в зимние месяцы; никто к нам и мы ни к кому. Ни ограды, ни запоров в нашем монастыре нет; и несмотря на то, зимой мы находимся в нем, как бы заключенные в крепости, или как бы заживо погребенные во гробе. Но и при такой жизни мы не остаемся без утешения; утешением нашим служит неопустительно совершаемое по уставу богослужение, а особенно литургия. Перед глазами только высокие горы, окружающие монастырь, да обнаженный лес. Невольно ум обращается к Богу, все создавшему словом Своего Всемогущества, Премудрости и Благости…” Один из иноков обители также рассказывал: «Во время суровой зимы с какой радостью мы ожидаем весны и воскресения природы к жизни. До слез умиляешься, когда повеет теплым живительным дыханием весеннего воздуха, когда увидишь распустившуюся на деревьях первую зелень. С не меньшей радостью по наступлении весны встречаем и первых приходящих в монастырь богомольцев. Вся братия приветствует их с особенным радушием и любовью».

Труд первых насельников Косьмо-Дамиановской киновии был поистине подвижническим, и все достигнутое ими поражало жителей Тавриды. Проживало здесь всего лишь 4-5 человек вместе с послушниками. Определенное время братия уделяла богослужению, остальное шло на подготовку стройматериалов для различных построек, а также на обустройство территории.

Скромные приношения от богомольцев, получаемые в летнее время, едва покрывали расходы на проживание и на украшение киновии, и лишь весьма небольшие сбережения откладывались для найма в обитель строителей-мастеров.

Быстрые успехи в строительстве и благоустройстве киновии, несмотря на малое число братии, достигнуты были, разумеется, благодаря неиссякаемой энергии и умению настоятеля о. Макария вести дело. Строго соблюдая правила монастырской жизни, он старался во всем служить примером для своей братии. Так, например, если требовалось приступить к какой-либо работе, то наряда или приказа об этом братии о. Макарий вообще редко делал. Братия обыкновенно узнавала, что нужно делать по тому, чем занят был настоятель. Если он взял топор и пошел в лес, это значило, что нужно было заготовить лесоматериалы для какой-либо постройки; поэтому и братия брала с собой топоры, шла за настоятелем и делала то, что делал он. Когда же настоятель брал лопату или кирку и шел поправлять дорогу, то и братия с теми же орудиями следовала за ним.

Отец Макарий с братией устроили улучшенную дорогу при подъеме в киновию по правому берегу Альмы на протяжении около восьми верст. По ней можно было проехать если не в экипаже, то хотя бы на татарской мажаре.

Постепенно число братии стало увеличиваться. Необходимо было строительство дополнительных келий, а также хозяйственных помещений — поварни, кладовых для запасов на зиму, погреба, трапезной. О чем и заботился о. Макарий, не зная покоя ни днем, ни ночью. Нужны были кирпичи для печей, стекла для окон, железные и чугунные предметы для дверей, другие материалы, которые можно было приобрести только в Симферополе. Братия во главе с о. Макарием переносила их на своих плечах, а если же ноша была не по силам, тогда уж для ее доставки нанимались подводы.

Заметно выросло и число богомольцев и для них нужен был новый корпус (так как устроенный в 1855 году стал теперь очень мал). В 1863 году построили деревянный, более вместительный корпус для посетителей под железной крышей, 8 саж. в длину и 3 саж. в ширину.

Заботясь о благоустройстве вверенной ему обители, о. Макарий совершенно забывал о себе. После смерти родителей ему по наследству осталось около семи тысяч рублей (весьма значительная по тем временам сумма). Всю ее, до последней копейки, Он употребил на устройство киновии и на пособие бедным. Отказа в приеме в обитель не было никому, лишь бы имел законный документ на прожитие. Но оставался здесь только ют, кто мог работать и трудиться в этой суровой местности. Ленивые и не способные к труду, обличаемые своей совестью, сами оставляли монастырь без всяких напоминаний со стороны настоятеля.

Храм Косьмы и Дамиана, находившийся при источнике, был слишком мал. В нем могла поместиться только братия и небольшая часть богомольцев. А когда число посетителей было значительным, большая их часть, из-за тесноты храма, во время богослужения вынуждена была оставаться снаружи. Поэтому о.
Макарий решил соорудить другой, более вместительный храм.

В 1869 году на средства доброхотных жертвователей построили новый большой деревянный храм под железной крышей. Новоустроенный храм был крестообразной формы, стоял он на каменном фундаменте, окрашенный краской. 13 саж. в длину и 5,5 саж. в ширину. В одной связи с ним находилась деревянная же, крепкая колокольня, в которой помещалась ризница. В храме был двухъярусный иконостас. 20 июня 1870 года новый храм освятили также во имя свв. Косьмы и Дамиана. Бывшую же маленькую церковь разобрали, а на ее месте, над источником, устроили деревянную часовню. А рядом, ниже по течению источника расположили купальню, разделенную на мужскую и женскую половины.

В 1872 году по ходатайству бывшего благочинного монастырей Таврической епархии архимандрита Евгения, по высочайшему повелению императора Александра II Косьмо- Дамиановской киновии из казенной лесной дачи было отмежевано еще 19 десятин земли. Таким образом, при киновии стало 23 десятины земли под лесом и горами, на которую имелся план, а на 4 десятины еще и межевая книга, выданные управлением государственным имуществом Таврической губернии.

В октябре 1873 года киновия была два раза осчастливлена посещением Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Александра Александровича, — в первый раз он пробыл недолго. Посетив же киновию вновь 28 октября, прожил в ней 29 и 30 октября, бывая в эти дни на охоте, 31 октября отбыл, пожертвовав обители 500 рублей.

Вновь выстроенная церковь свв. Косьмы и Дамиана была достаточно просторной и высокой и вполне соответствовала своему назначению во время массового притока паломников в летние месяцы. Но из-за тонких деревянных стен она была неудобна для проведения богослужений в холодное зимнее время, потому что не отапливалась. Поэтому игумен о. Макарий, по совету со своей братией, предпринял постройку еще одной небольшой теплой деревянной церкви, во имя Преображения Господня, в которой можно было бы совершать богослужение зимой, и чтобы, кроме того, в летнее время, при значительном стечении богомольцев, можно было бы совершать две литургии: раннюю и позднюю.

Она возводилась на средства доброхотных жертвователей. И к 1874 году была фактически закончена, неоформленным оставался только иконостас. Но здоровье о. Макария сильно пошатнулось и стало совершенно ослабевать. Поэтому строительство храма приостановилось, а окончить его и освятить престол Господь судил уже преемнику о. Макария — иеромонаху, впоследствии игумену Парфению. Произошло это лишь через 4 года, 14 сентября 1878 года, когда новый храм был полностью закончен.

Непосильный труд по устройству Косьмо-Дамиановской киновии быстро начал истощать здоровье ее настоятеля о. Макария. Иногда он так ослабевал, что не мог ходить. Несколько дней отдыха восстанавливали его силы, и он опять принимался за работу. Но надломленный организм скоро ослабевал, и болезнь возвращалась с еще большим ожесточением. С начала 1876 года отец Макарий совершенно ослабел и почти не мог ходить. Кашель и отдышка мучили его и не давали покоя ни днем, ни ночью. Отправлять богослужение в церкви он уже не мог, даже говорил с большим трудом. Чтобы не доставлять больших хлопот братии, он в августе того же года поступил в больницу странноприимного дома Таранова-Белозерова в Симферополе. Сейчас там, на улице Карла Маркса, расположилось медицинское училище. 15 сентября, почувствовав себя хуже, отец Макарий после соборования исповедовался и причастился Святых Христовых тайн. Через три дня. 18 сентября 1876 года в 4 часа утра он с миром почил о Господе. Отпевание тела почившего о. Макария было совершено в кафедральном соборе Александра Невского архимандритом Арсением, откуда, по совершении чина погребения, отправлено для предания земле в Косьмо- Дамиановскую киновию. Здесь же он был похоронен справа от западных дверей, в притворе храма Преображения Господня.

Несколько позже вокруг его могилы сделали чугунную оградку, а на самой могиле братья Панченко возложили большую белую мраморную плиту с соответствующей надписью: «На сем месте покоится прах игумена Макария, первого строителя Косьмо-Дамиановской киновии. Игумен Макарий родом из обер- офицерских детей г. Белгорода Курской губернии, в мире именовался Михаил Пруцкий. Всего жития его было 61 год. Скончался 18 сентября 1876 года. Мир праху твоему. Устройся сия доска с написанием биографии игумена Макария от помнящих его и за все благодарных ему. 1880 года марта 30 дня от братьев Панченко».

Становление киновии продолжалось. В 1878 году севастопольским мещанином Григорием Петровичем Порываем ей был пожертвован хутор при селе Григорьевке (он же Мамек) в Перекопском уезде, на расстоянии 100 верст от обители. Вместе с хутором Григорий Петрович передавал во владение обители 200 десятин земли, из которой удобной было 197 дес. 1830 саж. Земля эта использовалась следующим образом: под пашней — 197 дес. 1590 саж., под строением и огородом — 240 саж., под каменоломней -1 дес. 975 саж. и под проселочной дорогой -1995 саж.

С разрешения епархиального начальства удобная земля нотариальным порядком сдавалась в аренду под посев по 265 рублей в год. Межевой книги на землю не было, планы же и дарственная запись на нее имелись и хранились в архиве киновии.

На хуторе имелась небольшая каменная церковь во имя трех святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. При ней стоял ветхий домик для служащей братии. Построена была церковь в 1866 году из бутового камня на средства бывшего тогда землевладельца Григория Петровича Порывая, покрыта железом и огорожена каменным забором, размером 8 саж. в длину, 4 саж. в ширину и 2.5 саж. в вышину до потолка, с двором площадью 600 саж. Богослужебными книгами, церковной утварью и ризницей была снабжена в достаточном количестве. Близ церкви, кроме того, имелось усадебной земли 1 дес. 1953 саж., из которой удобной было 1 дес. 1068 саж. Использовалась она так: под степью, годной к пашне и сенокосу — 1090 саж.; под строением, двором и огородом — 2378 саж.; под церковью и оградой — 840 саж. и под проселочной дорогой — 45 саж.

Со временем на хуторе были произведены необходимые постройки: в 1886 году выкопан колодец и построен каменный дом (6×3 саж.), а в 1891 году — еще один с хозяйственными постройками из камня — двумя сараями и кузницей.

Существовавший до этого каменный дом (8×3 саж.) при храме 1|>ех святителей в с. Григорьевка был отремонтирован и перекрыт черепицей. В 1892 году к нему пристроили каменный дом с амбаром и погребом (8 саж. в длину и 7 арш. в ширину) и каменный сарай.

Постепенно продолжалось строительство и в самой киновии. В 1876 году были возведены еще два братских корпуса (5×3 и 4×3 саж.), в следующем 1877 году — корпус для мастерской (8×3 саж.), а имеющаяся до этого мастерская такого же размера переделана под корпус для наемных людей. В 1880 году в монастыре построили баню (3×2 саж.). в 1886 году — еще один братский корпус (9×3 саж.) и помещение для экипажей с конюшней (7×2 саж. 1 арш.). В 1890 году были построены кладовая при настоятельском корпусе (4 саж. х 7 арш.), еще один корпус для посетителей (4×3 саж.) и деревянная лавка (2×1,5 саж.), а в 1891 году проведен капитальный ремонт всех зданий, которые были утеплены и отштукатурены. В 1892 году при трапезном корпусе в одну линию были устроены просфорня и еще одна мастерская (3×3 саж.), в 1894 году при бане пристроена кузница, а в 1896 году — еще один, четвертый, корпус для посетителей (3,5×2 саж.) с балконом, под которым сделали чайную для богомольцев.

А в 1891 году над источником вместо ветхой деревянной часовни возвели новую: до оконных рам она была каменной, а выше — деревянной. Часовня эта несколько превышала по размерам прежнюю. Стояла она под железною крышей, красивая и удобная для богослужения.

Она представляла из себя небольшую восьмигранную постройку, венчавшуюся крошечной маковкой с крестиком. По центру здания из земли быстрым и обильным потоком выходил источник воды, заключенный в четырехгранную небольшую каменную колонну, возвышавшуюся над полом приблизительно на аршин. Из этого резервуара, по мере его наполнения, вода при сильном и шумном бурлении стекала в прочно устроенный вблизи большой деревянный бассейн купальни. В часовне имелись образа Христа Спасителя и Божьей Матери; против источника находился большой образ святых мучеников Косьмы и Дамиана и около него два церковных подсвечника и аналой, перед которыми для богомольцев освящали воду и служили молебны местным святым. В 1897 году находившаяся рядом с часовней деревянная купальня тоже была перестроена и возведена под новую железную крышу.

Помещение же купальни, как и бассейн в ней, были разделены плотной стенкой на две равные половины — мужскую и женскую. Вода в бассейне всегда была холодная — 6-7°С. Несмотря на такую низкую температуру, немало богомольцев осмеливались купаться в этой воде, окунаясь в нее с крестным знамением: кто раз, кто два. а некоторые даже и по три раза. Больные же после ванны считали непременным долгом оставить на стенах бассейна клочки от своих одежд, в том убеждении, что вместе с ними останутся здесь и угнетающие их недуги. (Этот обычай принесли сюда крымские татары.) Но не все решались погружаться в столь холодную воду, иные довольствовались омовением только некоторых частей тела — рук и лица.

Бассейн постоянно наполнялся проточной водой, поэтому вода в нем всегда была чистая. При помощи же специального приспособления ее можно было, при желании, и полностью поменять, выпустив из бассейна и снова наполнив. Благодаря обильному потоку, наполнялся бассейн довольно быстро — в течение 25 минут. А так как вместимость его (9x6x3 фут.) составляла 162 куб. фут., то, следовательно, в одну минуту источник давал воды около 15 ведер, хотя в действительности его добит был гораздо больше, потому что не вся вода попадала непосредственно в бассейн купальни.

Паломники брали воду для питья в часовне из самого источника, с благоговением употребляли ее, набирали с собой и разносили по разным далеким концам Новороссийского края, ‘ 1ерноморья и Дона. По их вере Господь по молитвам свв. Косьмы и Дамиана даровывал исцеления в том числе и тем больным, которые не могли лично побывать на источнике.

Однако вера в чудодейственную силу воды была известна и среди мусульман крымских татар, караимов и талмудистов евреев. Как пишет Киреев, раньше, крымские татары целыми семействами часто приезжали в монастырь, пребывая здесь с большим смирением и благоговением. Правда, в общей молитве они не принимали участия и держались особо. Иногда они давали деньги на свечи, и даже спрашивали разрешения поприсутствовать на богослужении в церкви. Источник Косьмы и Дамиана крымские татары прозвали Савлух-Су, что означает «вода здоровья».

Посещали киновию и известные в свое время личности, оставившие заметный след в истории. Так, в конце 1860-х годов в обители побывал крымский краевед и этнограф Евгений Львович Марков, в середине 1870-х годов здесь был писатель и исследователь Крыма Василий Христофорович Кондараки, а в начале 1880 года — княгиня Горчакова; эти люди оставили в своих воспоминаниях ценные исторические записи, используемые и при написании данной книжицы.Часто бывали в киновии и представители российской императорской фамилии. В 1880 году с 14 по 18 октября обитель посетил (это был уже третий приезд) наследник престола великий князь Александр Александрович вместе со своей супругой Марией Федоровной. Почетные гости прожили эти несколько дней в скромном домике настоятеля монастыря, состоящего из трех комнат с весьма бедной обстановкой. Другого более или менее пригодного помещения для их размещения тогда еще не было ни в самой киновии, ни вблизи нее.

Поэтому в 1882 году по указу императора Александра III здесь был построен царский охотничий домик с небольшим фонтаном и цветочными клумбами перед ним, занимавший вместе со двором 1,451 десятину удобной лесной площади. В доме было 8 комнат: гостиная с кабинетом, спальни, столовая, комната наследника, помещение для свиты, две комнаты для прислуги, буфетная и ванная. Все было обставлено очень скромно, но уютно. Царский домик открывали для посещений и осмотра, здесь также имелась специальная книга для записей посетителей.

Подъездные дороги к царскому охотничьему домику, а значит и к монастырю, стали улучшать. В 1886 году была заново построена дорога из Алушты, получившая в народе название Косьмо-Дамиановского шоссе. Дорога была грунтовая, удобная для экипажей и начиналась она в Алуште возле базара.

Практически по всей протяженности ее были расставлены столбы с надписями, указывавшими направление движения. ( начала дорога шла долиной речки Улу-Узень. прорезая богатые фруктовые сады, виноградники, табачные плантации и огороды, огражденные непрерывными плетнями, густо обвитыми держидеревом. Дальше она входила в глубокий овраг, покрытый величественным лесом, и продолжалась по берегу реки Альмы, которую приходилось иногда переезжать вброд. Из долины Альмы вправо шла дорога в Бахчисарай, куда было 45 верст, а влево от Альмы, по берегу Косьмо-Дамиановского ручья можно было попасть в монастырь. Близ монастыря дорога разветвлялась: налево — к монастырю, направо — к царскому охотничьему домику, о чем указывали дощечки с надписями. В монастырь можно было зайти через святые врата, представлявшие из себя деревянные решетчатые ворота, увенчанные большим крестом, с низеньким заборчиком из некрашенного балясника. В 1892 году в надел киновии к уже имеющимся 23 дес. 4 кв. саж. земли поступило от казны еще 11 дес. 1750 кв. саж., на которые также имелся план, хранящийся в архиве обители. Таким образом, всего в киновии стало 34 дес. 1754 кв. саж. земли, включая лес, горы и поляны.

Косьмо-Дамиановский монастырь довольно часто посещали представители общественных организаций. Так, в 1891 году в обители побывали члены Крымского горного клуба, пробыв здесь 12 и 13 июля. Утром 13 июля они сделали соответствующие измерения, необходимые им в работе, и установили температуру воздуха — 12°С, температуру воды в источнике — 6,5°С, высоту над уровнем моря — 2099 футов.

Некоторое время, с 1893 по 1895 годы, здесь жили художники Николай Иванович Лазарев и Лев Александрович Квачевский, получившие образование в Императорской Академии художеств, которые писали святые иконы и виды киновии.

Никаких средств от казны, как мы уже писали, киновия не получала и содержалась в основном на доброхотные подаяния богомольцев, посещающих ее. Ежегодные доходы монастыря составляли от 7 до 10 тыс. рублей и лишь в редкие годы, когда приток посетителей был особенно велик, средств поступало больше. Приходная часть складывалась из поступлений от продажи церковного товара (свечей, иконок, крестиков, книг, просфор и т. д.) и продуктов хозяйственной деятельности киновии (хлеба, сена и т. д.); кружечного, кошелькового и тарелочного сбора; исполнения религиозных треб; аренды земли в с. Григорьевка; процентных поступлений от банковского капитала и добровольных пожертвований частных лиц. Расходы же состояли из отчислений в епархию; затрат на строительство и ремонт зданий обители; содержание братии, рабочих и странников; аренду казенных пастбищ; выплат земельного налога; затрат на мебель, хозяйственные нужды и поездки по делам киновии.

Такое стеснение в средствах позволяло обители содержать весьма немногочисленную братию. В первые 10 лет существования киновии здесь жило от 4 до 8 человек. В последующие 20 лет численность иноков вместе с послушниками возросла до 14, и лишь к концу 1890-х гг. монастырская братия насчитывала 25 человек. Кроме того, в обители постоянно находились богомольцы, странники и приехавшие на лечение люди, проживавшие здесь временно, по паспортам или другим документам.

При изучении архивных материалов по Косьмо- Дамиановской киновии мы установили, что все здания и сооружения обители страховались в страховом обществе «Россия» на сумму 25 000 рублей. При этом составлялась ведомость о всех строениях, подлежащих страхованию. В ней указывались стоимость здания и сумма его страхования, — ведомость эта прикладывалась к страховому свидетельству и вместе с ним хранилась в архиве обители.