Это был поистине подвижнический труд. Стоит только на минуточку задуматься, каких усилий требовала такая работа. Братия монастыря полагали свои силы, свое здоровье, сознавая, что сейчас на их плечи возложена вместе с этими вековыми деревьями высокая миссия — основать на крымской земле у священного источника монашескую обитель.
Кругом монастыря, на расстоянии более 10 верст, не имелось никаких селений и никакого человеческого жилья.
Дороги же, которые шли в монастырь, были чрезвычайно неудобны и пролегали через густые леса и высокие горы. Две из них — одна на деревню Дегерменкой (ныне с. Запрудное) и другая на деревню Биюк-Ламбат (ныне с. Малый Маяк) — были пригодны только для пеших паломников, фактически являясь тропинками. Третья дорога, более удобная, шла из Алушты — по ней в монастырь приезжали в основном верхом на лошадях, иногда прибывали и на татарских мажарах, но большинство богомольцев шли по этой дороге пешком. Четвертая дорога, относительно других самая удобная, шла по берегу реки Альмы и выходила через село Саблы (ныне с. Партизанское) в Симферополь. По этой дороге можно было ехать уже и экипажем, но тоже не без трудностей. Река Альма многократно пересекала дорогу, а в русло при проливных дождях скатывались с гор большие камни, что делало путь очень опасным, препятствовали свободному проезду частые выбоины и топкие места по берегам. В летнее время, особенно после проливных дождей, монахи киновии постоянно занимались поправкой дороги: очищали от больших камней переезды через Альму и устраивали гати из хвороста и валежника на топких местах и выбоинах по берегам реки и краям опасных спусков. Без такого ухода доступ к монастырю в экипажах был бы совсем невозможен. Благодаря такому попечению, с мая по август, если только не шли в горах проливные дожди, можно было без особых путевых происшествий посетить Косьмо-Дамиановскую киновию.
Монастырь, как мы уже писали, расположился в живописном месте: высокие, самых причудливых форм горы, густой лес, шумящий день и ночь, источник свв. Косьмы и Дамиана и чистейший воздух. Угодий же в то время у киновии не было. Почва в этих местах малоплодородная, не пригодная для выращивания каких-либо культур. Из-за густоты леса пастбища вблизи монастыря также отсутствовали, поэтому поначалу держать какой-нибудь рогатый скот не представлялось возможным. Для поездок же в город и других насущных потребностей монастырь имел пару лошадей, но содержание их обходилось очень дорого. Овес покупали в городе, а для заготовки сена приходилось ежегодно арендовать в управлении государственным имуществом Таврической губернии горные поляны, располагавшиеся среди леса на значительном расстоянии от обители. Доставлять сено с этих полян в монастырь было весьма трудно. Поляны находились высоко в горах, доступ на них не только конному, но и пешему был затруднителен. Поэтому накошенное там сено монахи скатывали или сволакивали с гор в долины собственноручно, а потом уже собирали на гарбу (немецкая арба) и привозили в обитель.
Не было в монастыре и своего огорода. «…B этом горном поясе практически невозможно возделывать даже огородные овощи. А зимой снега до такой степени заносили монастырь и все подступы к нему, что иногда по несколько недель он оставался без сообщений с миром, погребенный под сугробами. Когда жители соседних долин замечали, что уже давно не приезжал верховой монах из скита за покупками в город, поднималась тревога, и шли с лопатами откапывать монастырь, осведомиться, цел ли он.» В короткие зимние дни солнце редко гостит в этом ущелье, и даже летом оно показывается не ранее семи утра и в пять часов вечера уже заходит. Ранее семи часов утра и позже пяти часов вечера его можно увидеть только взобравшись на вершины гор, окружающих обитель. А потому даже в июне и июле по утрам и вечерам в монастыре бывает довольно прохладно и иногда не обойдешься без теплого одеяния. Летом здесь часто шли сильные ливни, и нередко в монастырь приходили путники-пешеходы, промокшие до нитки. С августа становилось уже прохладнее — чаще шли дожди, холоднее были ночи. Снег здесь выпадал рано, — в октябре и лежал до марта, иногда до апреля. Часто снег бывал в горах до того глубок, что сообщение киновии с Симферополем и с Южным берегом или прекращалось совсем, или вызывало большие трудности. Вследствие этого, обитель свв. Косьмы и Дамиана с ноября по апрель включительно как бы совсем была оторвана от мира, и монахи вели в полном смысле одинокую, замкнутую, никем и ничем не нарушаемую пустынную жизнь. Но уже с мая и по ноябрь отправлялись в нелегкий путь и приходили сюда многочисленные богомольцы.
Наибольшее количество паломников посещало киновию в дни великих и храмовых праздников: 6 августа (Преображение Господне), 15 августа (Успение Пресвятой Богородицы), а при хорошей погоде и 14 сентября (Воздвижение Животворящего Креста Господня). Немало богомольцев бывало и 29 июня, в день свв. апостолов Петра и Павла, а также в конце июля, во время ежегодного крестного хода из Севастополя. С октября они начинали появляться реже. Лес постепенно обнажался от ниствы, а горы покрывались снегом. Крайне редко наиболее смелые богомольцы пешком заходили в монастырь и зимой, но только в бесснежные или малоснежные зимы.
Особенно же много паломников собиралось, как и прежде, к 1 июля, — престольному празднику. Гостиница в обители тогда была одна и небольшая, а богомольцев к этому дню со всего Новороссийского края, из Черноморья и Кавказа прибывало множество, в том числе приезжали на своих мажарах целыми семействами крымские татары. Привозили своих больных и погружали их в святую воду для исцеления. А в благодарность несли к источнику свечи желтого воска собственного изготовления. Богомольцы в большинстве своем располагались табором ниже киновии, где Косьмо-Дамиановский источник впадает в реку Альму, на ровной площадке, носившей народное название «Базарчик».
Такое путешествие часто принимало характер семейного события, к которому долго готовились. Задень, за два до 1 июля по всем дорогам, ведущим в киновию, можно было встретить различные экипажи и телеги: передвигались в фаэтонах, в татарских мажарах, ехали верхом; шли пешком пожилые и молодые, группами и в одиночку.
Приготовление к поездке состояло в том, что повозки сверху накрывались высокими балдахинами для защиты от палящих лучей солнца и сильных горных ливней. Хозяйки складывали в ящики посуду, провизию и другие необходимые вещи, постельные принадлежности, одеяла и подушки. Укладывалось все это в готовые к путешествию повозки. Редко когда в путь этот выезжала одна повозка, чаще устраивалось так, что несколько семейств собирались за городом в назначенный пункт и оттуда уже отправлялись в путешествие.
Подъехав через некоторое время к киновии, паломники размещались на Базарчике, расставляли рядами по обоим берегам Альмы свои повозки и располагались здесь на несколько дней. Переодевшись в праздничные одежды, они спешили к святому источнику, который находился на расстоянии не более одной версты.
Спрятанный в горах скромный монастырь 30 июня и 1 июля представлял собой оригинальное картинное зрелище: не только весь монастырский двор, но и вся округа — дорога, небольшие полянки, склоны гор — были усеяны фургонами и палатками. Всюду царила суета, оживление: детские игры, музыка, пляски… Оригинальность картины увеличивалась еще разнообразием типов костюмов, представляя для этнографа живой интерес — тут можно было увидеть и степенного русского купца из Симферополя, и грека из Ялты, и рабочих-каменотесов из Евпатории; и малороссийских девушек из аутских табачных плантаций, пришедших пешком через горы на богомолье или ради исцеления от своих недугов. Тут же предпринимателями, прибывшими на торжество, открывались лавчонки и устраивались буфеты, в которых продавались чай, лимонад, буза, хлеб, яйца, фрукты, вино, ликеры и другие продукты. Торговля шла чрезвычайно оживленно; музыка, песни и крики разносились по горам и замирали в отдаленных ущельях. Кругом бродили стада волов, между которыми шныряли и кричали мальчишки, кое-где охотники ловили форель в реке, повсюду горели костры и вились столбы дыма. Ночевали паломники под открытым небом, так как монастырская гостиница могла вместить самую незначительную часть прибывших.
В положенное время в обители происходило богослужение, приличное кануну празднования церковью памяти свв. Косьмы и Дамиана. После праздничной литургии паломники возвращались к своим повозкам и располагались обедать. После обеда хозяйки укладывали имущество и через некоторое время все трогались в обратный путь. И там, где несколько часов назад было шумно и весело, опять царила тишина и разве только несколько волков недоверчиво подкрадывались к остаткам праздничных обедов.
Многотрудной была жизнь братии в Косьмо-Дамиановской киновии. Величественная природа, окружающая монастырь, ничего не давала легко, кроме воды и воздуха. Остальное — хлеб, овощи и другие продукты, какие-либо вещи покупали и привозили за 45 верст, из Симферополя.
На 6 месяцев, с ноября по апрель включительно, братия запасалась всем необходимым для своего пропитания и содержания. Хотя иногда бывало и так, что и зимой по крайней монастырской необходимости кого-то посылали в Алушту пешком или верхом. Он выполнял поручение и вновь возвращался в обитель, где опять наступала та же привычная монастырская жизнь. Бывали, однако, и несчастные случаи. Зимой 1865 года один из послушников был послан в Алушту по срочному делу. Все тропинки в лесу засыпало снегом, день был пасмурный. Он не нашел дороги и замерз.
Нужно было обладать истинной любовью ко Господу и искренним желанием трудиться ради спасения своей души, а также большим призванием к уединенной жизни, чтобы жить в такой суровой местности среди гор и леса. И если есть истинные отшельники от мира сего, то те немногие первые иноки Косьмо-Дамиановской киновии принадлежали к их числу, потому что поселились в таких местах, куда редко проникал радостный луч солнца, где вечные туманы, где ранние снега не давали пройти и десятка шагов от убогого жилища, где они редко видели лица людей.
Как-то один из богомольцев спросил настоятеля киновии отца Макария: «Как можно жить в такой суровой пустыне и по полугоду не иметь связи с миром? Вероятно, братия зимой скучает и предается унынию?» — «Нет, — отвечал отец Макарий. — Летом мы служим другим, для богомольцев; так что о себе нет времени и подумать. Братия же занята то постройками или ремонтом монастырских зданий, то приемом и удовлетворением религиозных нужд паломников, то исправлением дорог, гатей и переездов, ведущих в монастырь; а зимой братия занята исполнением положенного по уставу монастырского правила, чтением Св. Писания и Св. отцов церкви, а также келейным рукоделием. Много времени отнимает и расчистка от снега тропинок, ведущих из келий в церковь и к хозяйственным постройкам. В киновии все делается руками братии, за исключением каких-либо работ, требующих специальных знаний. Посему ни скучать, ни унывать у братии нет времени.
Несмотря на различные лишения, скудность и неудобства жизни в Косьмо-Дамиановской киновии, иноки этой обители были крепко преданы ей и очень любили ее. Большинство и не помышляло о переезде в другие, более богатые монастыри. Кто пришел в монастырь поработать Господу ради спасения своей души, для того лучшего располагающего к молитве, богомыслию и другим духовным деланиям места было не найти. Батюшка Макарий часто говаривал: «Правда, трудна наша жизнь в этой обители в зимние месяцы; никто к нам и мы ни к кому. Ни ограды, ни запоров в нашем монастыре нет; и несмотря на то, зимой мы находимся в нем, как бы заключенные в крепости, или как бы заживо погребенные во гробе. Но и при такой жизни мы не остаемся без утешения; утешением нашим служит неопустительно совершаемое по уставу богослужение, а особенно литургия. Перед глазами только высокие горы, окружающие монастырь, да обнаженный лес. Невольно ум обращается к Богу, все создавшему словом Своего Всемогущества, Премудрости и Благости…” Один из иноков обители также рассказывал: «Во время суровой зимы с какой радостью мы ожидаем весны и воскресения природы к жизни. До слез умиляешься, когда повеет теплым живительным дыханием весеннего воздуха, когда увидишь распустившуюся на деревьях первую зелень. С не меньшей радостью по наступлении весны встречаем и первых приходящих в монастырь богомольцев. Вся братия приветствует их с особенным радушием и любовью».
Труд первых насельников Косьмо-Дамиановской киновии был поистине подвижническим, и все достигнутое ими поражало жителей Тавриды. Проживало здесь всего лишь 4-5 человек вместе с послушниками. Определенное время братия уделяла богослужению, остальное шло на подготовку стройматериалов для различных построек, а также на обустройство территории.
Скромные приношения от богомольцев, получаемые в летнее время, едва покрывали расходы на проживание и на украшение киновии, и лишь весьма небольшие сбережения откладывались для найма в обитель строителей-мастеров.
Быстрые успехи в строительстве и благоустройстве киновии, несмотря на малое число братии, достигнуты были, разумеется, благодаря неиссякаемой энергии и умению настоятеля о. Макария вести дело. Строго соблюдая правила монастырской жизни, он старался во всем служить примером для своей братии. Так, например, если требовалось приступить к какой-либо работе, то наряда или приказа об этом братии о. Макарий вообще редко делал. Братия обыкновенно узнавала, что нужно делать по тому, чем занят был настоятель. Если он взял топор и пошел в лес, это значило, что нужно было заготовить лесоматериалы для какой-либо постройки; поэтому и братия брала с собой топоры, шла за настоятелем и делала то, что делал он. Когда же настоятель брал лопату или кирку и шел поправлять дорогу, то и братия с теми же орудиями следовала за ним.
Отец Макарий с братией устроили улучшенную дорогу при подъеме в киновию по правому берегу Альмы на протяжении около восьми верст. По ней можно было проехать если не в экипаже, то хотя бы на татарской мажаре.
Постепенно число братии стало увеличиваться. Необходимо было строительство дополнительных келий, а также хозяйственных помещений — поварни, кладовых для запасов на зиму, погреба, трапезной. О чем и заботился о. Макарий, не зная покоя ни днем, ни ночью. Нужны были кирпичи для печей, стекла для окон, железные и чугунные предметы для дверей, другие материалы, которые можно было приобрести только в Симферополе. Братия во главе с о. Макарием переносила их на своих плечах, а если же ноша была не по силам, тогда уж для ее доставки нанимались подводы.
Заметно выросло и число богомольцев и для них нужен был новый корпус (так как устроенный в 1855 году стал теперь очень мал). В 1863 году построили деревянный, более вместительный корпус для посетителей под железной крышей, 8 саж. в длину и 3 саж. в ширину.
Заботясь о благоустройстве вверенной ему обители, о. Макарий совершенно забывал о себе. После смерти родителей ему по наследству осталось около семи тысяч рублей (весьма значительная по тем временам сумма). Всю ее, до последней копейки, Он употребил на устройство киновии и на пособие бедным. Отказа в приеме в обитель не было никому, лишь бы имел законный документ на прожитие. Но оставался здесь только ют, кто мог работать и трудиться в этой суровой местности. Ленивые и не способные к труду, обличаемые своей совестью, сами оставляли монастырь без всяких напоминаний со стороны настоятеля.
Храм Косьмы и Дамиана, находившийся при источнике, был слишком мал. В нем могла поместиться только братия и небольшая часть богомольцев. А когда число посетителей было значительным, большая их часть, из-за тесноты храма, во время богослужения вынуждена была оставаться снаружи. Поэтому о.
Макарий решил соорудить другой, более вместительный храм.
В 1869 году на средства доброхотных жертвователей построили новый большой деревянный храм под железной крышей. Новоустроенный храм был крестообразной формы, стоял он на каменном фундаменте, окрашенный краской. 13 саж. в длину и 5,5 саж. в ширину. В одной связи с ним находилась деревянная же, крепкая колокольня, в которой помещалась ризница. В храме был двухъярусный иконостас. 20 июня 1870 года новый храм освятили также во имя свв. Косьмы и Дамиана. Бывшую же маленькую церковь разобрали, а на ее месте, над источником, устроили деревянную часовню. А рядом, ниже по течению источника расположили купальню, разделенную на мужскую и женскую половины.
В 1872 году по ходатайству бывшего благочинного монастырей Таврической епархии архимандрита Евгения, по высочайшему повелению императора Александра II Косьмо- Дамиановской киновии из казенной лесной дачи было отмежевано еще 19 десятин земли. Таким образом, при киновии стало 23 десятины земли под лесом и горами, на которую имелся план, а на 4 десятины еще и межевая книга, выданные управлением государственным имуществом Таврической губернии.
В октябре 1873 года киновия была два раза осчастливлена посещением Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Александра Александровича, — в первый раз он пробыл недолго. Посетив же киновию вновь 28 октября, прожил в ней 29 и 30 октября, бывая в эти дни на охоте, 31 октября отбыл, пожертвовав обители 500 рублей.
Вновь выстроенная церковь свв. Косьмы и Дамиана была достаточно просторной и высокой и вполне соответствовала своему назначению во время массового притока паломников в летние месяцы. Но из-за тонких деревянных стен она была неудобна для проведения богослужений в холодное зимнее время, потому что не отапливалась. Поэтому игумен о. Макарий, по совету со своей братией, предпринял постройку еще одной небольшой теплой деревянной церкви, во имя Преображения Господня, в которой можно было бы совершать богослужение зимой, и чтобы, кроме того, в летнее время, при значительном стечении богомольцев, можно было бы совершать две литургии: раннюю и позднюю.
Она возводилась на средства доброхотных жертвователей. И к 1874 году была фактически закончена, неоформленным оставался только иконостас. Но здоровье о. Макария сильно пошатнулось и стало совершенно ослабевать. Поэтому строительство храма приостановилось, а окончить его и освятить престол Господь судил уже преемнику о. Макария — иеромонаху, впоследствии игумену Парфению. Произошло это лишь через 4 года, 14 сентября 1878 года, когда новый храм был полностью закончен.
Непосильный труд по устройству Косьмо-Дамиановской киновии быстро начал истощать здоровье ее настоятеля о. Макария. Иногда он так ослабевал, что не мог ходить. Несколько дней отдыха восстанавливали его силы, и он опять принимался за работу. Но надломленный организм скоро ослабевал, и болезнь возвращалась с еще большим ожесточением. С начала 1876 года отец Макарий совершенно ослабел и почти не мог ходить. Кашель и отдышка мучили его и не давали покоя ни днем, ни ночью. Отправлять богослужение в церкви он уже не мог, даже говорил с большим трудом. Чтобы не доставлять больших хлопот братии, он в августе того же года поступил в больницу странноприимного дома Таранова-Белозерова в Симферополе. Сейчас там, на улице Карла Маркса, расположилось медицинское училище. 15 сентября, почувствовав себя хуже, отец Макарий после соборования исповедовался и причастился Святых Христовых тайн. Через три дня. 18 сентября 1876 года в 4 часа утра он с миром почил о Господе. Отпевание тела почившего о. Макария было совершено в кафедральном соборе Александра Невского архимандритом Арсением, откуда, по совершении чина погребения, отправлено для предания земле в Косьмо- Дамиановскую киновию. Здесь же он был похоронен справа от западных дверей, в притворе храма Преображения Господня.
Несколько позже вокруг его могилы сделали чугунную оградку, а на самой могиле братья Панченко возложили большую белую мраморную плиту с соответствующей надписью: «На сем месте покоится прах игумена Макария, первого строителя Косьмо-Дамиановской киновии. Игумен Макарий родом из обер- офицерских детей г. Белгорода Курской губернии, в мире именовался Михаил Пруцкий. Всего жития его было 61 год. Скончался 18 сентября 1876 года. Мир праху твоему. Устройся сия доска с написанием биографии игумена Макария от помнящих его и за все благодарных ему. 1880 года марта 30 дня от братьев Панченко».
Становление киновии продолжалось. В 1878 году севастопольским мещанином Григорием Петровичем Порываем ей был пожертвован хутор при селе Григорьевке (он же Мамек) в Перекопском уезде, на расстоянии 100 верст от обители. Вместе с хутором Григорий Петрович передавал во владение обители 200 десятин земли, из которой удобной было 197 дес. 1830 саж. Земля эта использовалась следующим образом: под пашней — 197 дес. 1590 саж., под строением и огородом — 240 саж., под каменоломней -1 дес. 975 саж. и под проселочной дорогой -1995 саж.
С разрешения епархиального начальства удобная земля нотариальным порядком сдавалась в аренду под посев по 265 рублей в год. Межевой книги на землю не было, планы же и дарственная запись на нее имелись и хранились в архиве киновии.
На хуторе имелась небольшая каменная церковь во имя трех святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. При ней стоял ветхий домик для служащей братии. Построена была церковь в 1866 году из бутового камня на средства бывшего тогда землевладельца Григория Петровича Порывая, покрыта железом и огорожена каменным забором, размером 8 саж. в длину, 4 саж. в ширину и 2.5 саж. в вышину до потолка, с двором площадью 600 саж. Богослужебными книгами, церковной утварью и ризницей была снабжена в достаточном количестве. Близ церкви, кроме того, имелось усадебной земли 1 дес. 1953 саж., из которой удобной было 1 дес. 1068 саж. Использовалась она так: под степью, годной к пашне и сенокосу — 1090 саж.; под строением, двором и огородом — 2378 саж.; под церковью и оградой — 840 саж. и под проселочной дорогой — 45 саж.
Со временем на хуторе были произведены необходимые постройки: в 1886 году выкопан колодец и построен каменный дом (6×3 саж.), а в 1891 году — еще один с хозяйственными постройками из камня — двумя сараями и кузницей.
Существовавший до этого каменный дом (8×3 саж.) при храме 1|>ех святителей в с. Григорьевка был отремонтирован и перекрыт черепицей. В 1892 году к нему пристроили каменный дом с амбаром и погребом (8 саж. в длину и 7 арш. в ширину) и каменный сарай.
Постепенно продолжалось строительство и в самой киновии. В 1876 году были возведены еще два братских корпуса (5×3 и 4×3 саж.), в следующем 1877 году — корпус для мастерской (8×3 саж.), а имеющаяся до этого мастерская такого же размера переделана под корпус для наемных людей. В 1880 году в монастыре построили баню (3×2 саж.). в 1886 году — еще один братский корпус (9×3 саж.) и помещение для экипажей с конюшней (7×2 саж. 1 арш.). В 1890 году были построены кладовая при настоятельском корпусе (4 саж. х 7 арш.), еще один корпус для посетителей (4×3 саж.) и деревянная лавка (2×1,5 саж.), а в 1891 году проведен капитальный ремонт всех зданий, которые были утеплены и отштукатурены. В 1892 году при трапезном корпусе в одну линию были устроены просфорня и еще одна мастерская (3×3 саж.), в 1894 году при бане пристроена кузница, а в 1896 году — еще один, четвертый, корпус для посетителей (3,5×2 саж.) с балконом, под которым сделали чайную для богомольцев.
А в 1891 году над источником вместо ветхой деревянной часовни возвели новую: до оконных рам она была каменной, а выше — деревянной. Часовня эта несколько превышала по размерам прежнюю. Стояла она под железною крышей, красивая и удобная для богослужения.
Она представляла из себя небольшую восьмигранную постройку, венчавшуюся крошечной маковкой с крестиком. По центру здания из земли быстрым и обильным потоком выходил источник воды, заключенный в четырехгранную небольшую каменную колонну, возвышавшуюся над полом приблизительно на аршин. Из этого резервуара, по мере его наполнения, вода при сильном и шумном бурлении стекала в прочно устроенный вблизи большой деревянный бассейн купальни. В часовне имелись образа Христа Спасителя и Божьей Матери; против источника находился большой образ святых мучеников Косьмы и Дамиана и около него два церковных подсвечника и аналой, перед которыми для богомольцев освящали воду и служили молебны местным святым. В 1897 году находившаяся рядом с часовней деревянная купальня тоже была перестроена и возведена под новую железную крышу.
Помещение же купальни, как и бассейн в ней, были разделены плотной стенкой на две равные половины — мужскую и женскую. Вода в бассейне всегда была холодная — 6-7°С. Несмотря на такую низкую температуру, немало богомольцев осмеливались купаться в этой воде, окунаясь в нее с крестным знамением: кто раз, кто два. а некоторые даже и по три раза. Больные же после ванны считали непременным долгом оставить на стенах бассейна клочки от своих одежд, в том убеждении, что вместе с ними останутся здесь и угнетающие их недуги. (Этот обычай принесли сюда крымские татары.) Но не все решались погружаться в столь холодную воду, иные довольствовались омовением только некоторых частей тела — рук и лица.
Бассейн постоянно наполнялся проточной водой, поэтому вода в нем всегда была чистая. При помощи же специального приспособления ее можно было, при желании, и полностью поменять, выпустив из бассейна и снова наполнив. Благодаря обильному потоку, наполнялся бассейн довольно быстро — в течение 25 минут. А так как вместимость его (9x6x3 фут.) составляла 162 куб. фут., то, следовательно, в одну минуту источник давал воды около 15 ведер, хотя в действительности его добит был гораздо больше, потому что не вся вода попадала непосредственно в бассейн купальни.
Паломники брали воду для питья в часовне из самого источника, с благоговением употребляли ее, набирали с собой и разносили по разным далеким концам Новороссийского края, ‘ 1ерноморья и Дона. По их вере Господь по молитвам свв. Косьмы и Дамиана даровывал исцеления в том числе и тем больным, которые не могли лично побывать на источнике.
Однако вера в чудодейственную силу воды была известна и среди мусульман крымских татар, караимов и талмудистов евреев. Как пишет Киреев, раньше, крымские татары целыми семействами часто приезжали в монастырь, пребывая здесь с большим смирением и благоговением. Правда, в общей молитве они не принимали участия и держались особо. Иногда они давали деньги на свечи, и даже спрашивали разрешения поприсутствовать на богослужении в церкви. Источник Косьмы и Дамиана крымские татары прозвали Савлух-Су, что означает «вода здоровья».
Посещали киновию и известные в свое время личности, оставившие заметный след в истории. Так, в конце 1860-х годов в обители побывал крымский краевед и этнограф Евгений Львович Марков, в середине 1870-х годов здесь был писатель и исследователь Крыма Василий Христофорович Кондараки, а в начале 1880 года — княгиня Горчакова; эти люди оставили в своих воспоминаниях ценные исторические записи, используемые и при написании данной книжицы.Часто бывали в киновии и представители российской императорской фамилии. В 1880 году с 14 по 18 октября обитель посетил (это был уже третий приезд) наследник престола великий князь Александр Александрович вместе со своей супругой Марией Федоровной. Почетные гости прожили эти несколько дней в скромном домике настоятеля монастыря, состоящего из трех комнат с весьма бедной обстановкой. Другого более или менее пригодного помещения для их размещения тогда еще не было ни в самой киновии, ни вблизи нее.
Поэтому в 1882 году по указу императора Александра III здесь был построен царский охотничий домик с небольшим фонтаном и цветочными клумбами перед ним, занимавший вместе со двором 1,451 десятину удобной лесной площади. В доме было 8 комнат: гостиная с кабинетом, спальни, столовая, комната наследника, помещение для свиты, две комнаты для прислуги, буфетная и ванная. Все было обставлено очень скромно, но уютно. Царский домик открывали для посещений и осмотра, здесь также имелась специальная книга для записей посетителей.
Подъездные дороги к царскому охотничьему домику, а значит и к монастырю, стали улучшать. В 1886 году была заново построена дорога из Алушты, получившая в народе название Косьмо-Дамиановского шоссе. Дорога была грунтовая, удобная для экипажей и начиналась она в Алуште возле базара.
Практически по всей протяженности ее были расставлены столбы с надписями, указывавшими направление движения. ( начала дорога шла долиной речки Улу-Узень. прорезая богатые фруктовые сады, виноградники, табачные плантации и огороды, огражденные непрерывными плетнями, густо обвитыми держидеревом. Дальше она входила в глубокий овраг, покрытый величественным лесом, и продолжалась по берегу реки Альмы, которую приходилось иногда переезжать вброд. Из долины Альмы вправо шла дорога в Бахчисарай, куда было 45 верст, а влево от Альмы, по берегу Косьмо-Дамиановского ручья можно было попасть в монастырь. Близ монастыря дорога разветвлялась: налево — к монастырю, направо — к царскому охотничьему домику, о чем указывали дощечки с надписями. В монастырь можно было зайти через святые врата, представлявшие из себя деревянные решетчатые ворота, увенчанные большим крестом, с низеньким заборчиком из некрашенного балясника. В 1892 году в надел киновии к уже имеющимся 23 дес. 4 кв. саж. земли поступило от казны еще 11 дес. 1750 кв. саж., на которые также имелся план, хранящийся в архиве обители. Таким образом, всего в киновии стало 34 дес. 1754 кв. саж. земли, включая лес, горы и поляны.
Косьмо-Дамиановский монастырь довольно часто посещали представители общественных организаций. Так, в 1891 году в обители побывали члены Крымского горного клуба, пробыв здесь 12 и 13 июля. Утром 13 июля они сделали соответствующие измерения, необходимые им в работе, и установили температуру воздуха — 12°С, температуру воды в источнике — 6,5°С, высоту над уровнем моря — 2099 футов.
Некоторое время, с 1893 по 1895 годы, здесь жили художники Николай Иванович Лазарев и Лев Александрович Квачевский, получившие образование в Императорской Академии художеств, которые писали святые иконы и виды киновии.
Никаких средств от казны, как мы уже писали, киновия не получала и содержалась в основном на доброхотные подаяния богомольцев, посещающих ее. Ежегодные доходы монастыря составляли от 7 до 10 тыс. рублей и лишь в редкие годы, когда приток посетителей был особенно велик, средств поступало больше. Приходная часть складывалась из поступлений от продажи церковного товара (свечей, иконок, крестиков, книг, просфор и т. д.) и продуктов хозяйственной деятельности киновии (хлеба, сена и т. д.); кружечного, кошелькового и тарелочного сбора; исполнения религиозных треб; аренды земли в с. Григорьевка; процентных поступлений от банковского капитала и добровольных пожертвований частных лиц. Расходы же состояли из отчислений в епархию; затрат на строительство и ремонт зданий обители; содержание братии, рабочих и странников; аренду казенных пастбищ; выплат земельного налога; затрат на мебель, хозяйственные нужды и поездки по делам киновии.
Такое стеснение в средствах позволяло обители содержать весьма немногочисленную братию. В первые 10 лет существования киновии здесь жило от 4 до 8 человек. В последующие 20 лет численность иноков вместе с послушниками возросла до 14, и лишь к концу 1890-х гг. монастырская братия насчитывала 25 человек. Кроме того, в обители постоянно находились богомольцы, странники и приехавшие на лечение люди, проживавшие здесь временно, по паспортам или другим документам.
При изучении архивных материалов по Косьмо- Дамиановской киновии мы установили, что все здания и сооружения обители страховались в страховом обществе «Россия» на сумму 25 000 рублей. При этом составлялась ведомость о всех строениях, подлежащих страхованию. В ней указывались стоимость здания и сумма его страхования, — ведомость эта прикладывалась к страховому свидетельству и вместе с ним хранилась в архиве обители.
