Самые трудные времена в жизни Косьмо-Дамиановского монастыря наступили после октябрьского переворота 1917 года. И хотя советская власть в Крыму окончательно утвердилась лишь в конце 1920 года, пользуясь слабостью или отсутствием всякой власти, обитель не раз грабили существовавшие тогда в Крыму банды. Собственно революционные потрясения и события Гражданской войны не оказали какого-либо серьезного непосредственного влияния на жизнь уединенного в горах монастыря. Но по мере утверждения советской власти в крупных городах и областях страны началось наступление на Церковь. 23 января 1918 года был принят Декрет СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», по которому вся церковная собственность, включая и собственность монастырей, переходила в распоряжение государства.
С установлением советской власти в Крыму наркоматом земледелия Республики Таврида в апреле 1918 года был издан декрет, по которому бывшие угодья царской охоты вокруг Косьмо-Дамиановского монастыря стали национальным достоянием. Через некоторое время 24 августа того же года Наркомюст РСФСР издал Постановление «О порядке проведения в жизнь Декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Все национализированное имущество религиозных организаций должно было передаваться на баланс местных органов власти.
Постановление также оговаривало принципы и нормы взаимоотношений органов власти с религиозными организациями. Согласно его двенадцатому параграфу ликвидации культовых зданий должна была предшествовать публикация о сдаче их в бесплатное пользование для культовых целей. В соответствии с шестым параграфом в бесплатное пользование имущество религиозных организаций могло передаться группе граждан, состоящей не менее чем из 20 человек, но в Крыму шла Гражданская война и религиозные общины не имели законных оснований на использование церковного имущества, ранее принадлежавшего им. И только лишь с 1921 года, когда советская власть окончательно утвердилась на полуострове, начался активный процесс реализации Декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». 11 ноября 1921 года на первом Всеукраинском съезде Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и краснофлотских депутатов был избран КрымЦИК, одним из основных направлений деятельности которого было осуществление мероприятий по реализации этого Декрета. Для выполнения же непосредственной работы поданному вопросу был создан церковный подотдел Административного отдела. При отделениях Окружных исполкомов были сформированы церковные столы, ведавшие вопросами взаимоотношений с конфессиями Крыма на местах.
В январе 1924 года вместо НКВД Крымской АССР было создано Центральное Административное Управление (ЦАУ) при Совнаркоме Крыма, в состав которого был включен и церковный стол. Церковный стол ЦАУ и церковные столы горсоветов рассматривали вопросы юридической передачи собственности в распоряжение религиозных организаций, ликвидации храмов и монастырей, другие вопросы деятельности религиозных общин.
Все эти события непосредственно коснулись и Косьмо-Дамиановского монастыря. Здесь и открываются черные страницы его истории.
Трудно представить весь ужас происходящего. Сколько пришлось пережить бедным матушкам! Они не помышляли ни о какой другой жизни, кроме посвященной Богу. Они пришли в свой последний дом — в Косьмо-Дамиановский монастырь спасать свои души в посте и молитве. Они заботились о своем монастыре, трудились на его процветание.
Первый удар был нанесен по симферопольскому подворью монастыря. Здесь располагался храм Благовещения Пресвятой Богородицы. В связи с параграфами Декрета о ликвидации монастырей при храме Благовещения 10 января 1921 года был создан отдельный приход, с выделением части монастырского имущества в его пользование, на которое 2 октября того же года Церковноприходским советом была составлена соответствующая опись. Кроме сестер монастыря, проживающих тогда на подворье, и жителей близлежащих симферопольских улиц, в состав этого прихода решили войти граждане деревень Марьино и Мамак Симферопольского уезда, о чем они сделали соответствующие заявления в феврале 1921 года.
16 июля 1922 года от прихожан храма Благовещения в церковный подотдел при Административном отделе НКВД Крымской АССР поступило заявление с просьбой передать этот храм в бесплатное пользование со всем имуществом. 10 августа того же года с ними был заключен соответствующий договор. Этот документ юридически позволял существовать новому приходу на законных основаниях. Однако просуществовать ему судилось очень недолго в связи с тем, что храм Благовещения представлял типичнейший вид домовой церкви. Согласно же постановлению Наркомпроса РСФСР от 22 августа 1918 года домовые церкви подлежали ликвидации.
Уже 12 декабря 1922 года, согласно постановлению коллегии НКВД, заведующий админотделом НКВД Крыма Гительман препроводил распоряжение начальнику окружной милиции. В нем говорилось, что в течение 48 часов необходимо выселить священнослужителей и монахинь из бывшего Косьмо- Дамиановского подворья (Петропавловская улица) в монастырь. Что и было сразу же исполнено. В случае же отказа предполагалось отправить их под конвоем. Кроме того, предписывалось также Благовещенскую церковь опечатать. Но процесс этот несколько задержался по ряду причин: приемка подворья заведующим домом вызвала некоторую заминку — при опечатании и при появлении работников милиции для опечатания церкви собирались многочисленные прихожане, сильно волновавшиеся и тормозившие работу официальных представителей власти. Но вскоре эти обстоятельства были устранены (каким образом — история пока умалчивает). В начале января 1923 года подворье было опечатано. Все его строения стали использоваться как складские помещения для культового имущества, изъятого при ликвидации храмов. В самом же здании храма Благовещения по решению окружкома было размещено общежитие коммунаров.
Через некоторое время, 9 марта 1923 года, комиссия по ликвидации подворий, монастырей и домовых церквей при Симферопольском окрисполкоме приняла решение «ликвидировать в кратчайший срок имущество Благовещенского храма в виду того, что означенная церковь — домовая, находится во дворе и для отправления религиозного культа сдана не может быть. Все же постройки на данном дворовом владении передать Коммунхозу». Но история с храмом Благовещения на этом не закончилась. Начиная с февраля 1923 года и вплоть до мая 1926 года от верующих православных христиан, а также баптистов постоянно поступали в адрес Совнаркома Крыма и Крым ЦИКа заявления, в которых изъявлялись желания взять здание бывшего храма Благовещения в аренду для культовых целей. Однако на все просьбы новые власти отвечали однозначно и бесповоротно: «ходатайство удовлетворено быть не может», «в ходатайстве отказать», «ходатайство отклонить».
В конечном итоге, чтобы прекратить постоянные обращения верующих, церковным столом ЦАУ Крыма, возглавляемым Тавровским. 27 октября 1926 года было принято решение о передаче здания бывшей Благовещенской церкви ЖАКТу «Пролетарская коммуна» для жилищных целей, которое и было утверждено центральной церковной комиссией при Президиуме КрымЦИКа 10 декабря 1926 года. Вскоре, 29 декабря того же года, Крымгосфондовая комиссия освободила от культового имущества занимаемое помещение бывшего Благовещенского храма и передала его в пользование упомянутому ЖАКТу согласно соответствующему постановлению властей. В ходе деятельности этого самого ЖАКТа колокола были сняты, купол и колокольня снесены, а здание храма переоборудовано под жилье. Так, просуществовав 15 лет и в течение более 4 лет подвергаясь ударам безбожной власти, окончательно прекратило свое существование одно из подворий Косьмо-Дамиановского монастыря.
Несколько дольше продержались подворье монастыря в с. Григорьевка и сам Косьмо-Дамиановский монастырь, благодаря, видимо, их удаленности от центра и потому, что здесь были созданы трудовые артели.
На монастырском подворье в с. Григорьевка из находившихся там сестер обители в 1921 году была организована отдельная трудовая артель «Мамек», которая обслуживала и содержала имеющийся здесь храм во имя трех святителей Василия Великого, Иоанна Златоуста и Григория Богослова. 24 января 1922 года эта артель и прихожане храма из с. Григорьевка заключили договор о пользовании им по назначению на законных основаниях. По этому договору они обязались из своих средств производить оплату всех расходов по содержанию храма — ремонту, отоплению, страхованию, охране, оплате долгов, налогов, местных обложений и т. д. В 1928 году трудовая артель «Мамек» была ликвидирована. Основанием для ликвидации послужило то, что в артель входили монахини. Местные власти решили из бедного люда организовать здесь по типу коммуны новую трудовую артель «Победа», которая просуществовала очень недолго.
После ликвидации трудовой артели «Мамек» и разъезда монахинь на плечи прихожан с. Григорьевка легли все заботы по обслуживанию и содержанию Трехсвятительского храма, который в значительной степени пострадал от землетрясения 1927 года и подлежал немедленному ремонту. В 1928 году местные власти потребовали, чтобы верующие произвели ремонт церкви и определили сумму затрат в 2400 рублей. Понятно, что это было непосильное задание. Прихожане не смогли найти средства. В ноябре 1928 года, вследствие строгого требования местного сельсовета приступить к ремонту, верующие (31 человек) собранием постановили — к ремонту приступить лишь 1 мая 1929 года. Понимая, видимо, что власти могут закрыть церковь и оттягивая сроки выполнения нереальной задачи, однако денег они так и не смогли собрать.
3 декабря 1928 года ЦАУ Крыма обратилось в Президиум Симферопольского райисполкома с просьбой вынести ходатайство в КрымЦИК о расторжении договора с прихожанами Трехсвятительской церкви в с. Григорьевка, «вследствие нарушения ими такового». 20 февраля 1929 года Президиум КрымЦИКа, рассмотрев дело о невыполнении ремонта Трехсвятительского храма и нарушении соответствующего договора его прихожанами, постановил; «Договор с группой верующих на церковь в с. Григорьевка расторгнуть». Расторжение договора обжаловано не было, вследствие чего состоялась «законом предусмотренная публикация» о передаче церкви другой (более исправной) группе верующих. Но таковой группы не оказалось и заняться ремонтом храма никто не смог. Среди незначительного числа православно-верующих из близлежащих деревень (главным образом немецких) претендентов на храм также не нашлось. Это дало возможность новой власти поставить наконец вопрос о ликвидации храма. Временно исполняющий обязанности начальника ЦАУ Крыма Дымшиц в июле 1929 года направил в КрымЦИК соответствующий проекте предложением ликвидировать храм в с. Григорьевка. Президиум КрымЦИКа 21 августа того же года на заседании рассмотрел этот проект и вынес соответственный вердикт: «Церковь Трех Святителей в с. Григорьевка Симферопольского района ликвидировать. Предложить Симферопольскому райисполкому использовать здание названой церкви для учебно-воспитательных целей — под избучитальню, школу и т. п.». Так, другое подворье Косьмо- Дамиановского монастыря постигла та же судьба, что и подворье в г. Симферополе.
С 1921 года, четко следуя параграфам январского декрета 1918 года об отделении церкви от государства, новые власти стали проводить национализацию монастырей Крыма; к середине же 20-х годов обозначилась явная тенденция к полной их ликвидации. За 1922 год в Крыму были ликвидированы 74 церкви разных культов, а также 4 монастыря, 3 находились в стадии ликвидации, одним из которых и был Косьмо-Дамиановский монастырь
.
21 мая 1922 года, вскоре после выхода февральского декрета 1922 года об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих, в монастырь прибыла комиссия по изъятию церковных ценностей в помощь голодающим (Помгол), которая в присутствии благочинной матушки Еликониды, пономарки матушки Магдалины и иеромонаха о. Тихона произвела изъятие всех серебряных предметов (малых серебряных икон, риз серебряных с больших икон, серебряных украшений с богослужебных книг). Каким-то чудом не была изъята храмовая икона Косьмы и Дамиана в серебряном окладе. Думаем, она была спрятана матушками монастыря и сохранена ими в потаенном месте.
Местные власти потребовали от м. Варсонофии составить подробную опись всего движимого и недвижимого имущества, принадлежащего обители. 20 апреля 1923 года эта опись была составлена и предоставлена в Алуштинский исполком. В ней указывалось, какие здания имелись на территории монастыря, а также количество и масса колоколов, церковная утварь в храмах, мебель и хозяйственный инвентарь — всего более 300 наименований. Предчувствуя, что одной лишь описью имущества дело не закончится, монахини принимают решение создать здесь, на территории монастыря, Косьмо-Дамиановскую трудовую общину, в состав которой вошли сами насельницы обители.
И действительно, уже в июне 1923 года Алуштинским райисполкомом в Симферопольский горисполком было препровождено «дело Косьмо-Дамиановского монастыря в 5 экземплярах, на предмет ликвидации последнего», в котором говорилось следующее:
«Алуштинский райисполком находит эту меру необходимой, так как монастырь, находясь в местности равноудаленной от всех населенных пунктов с христианским населением, религиозные нужды которого никогда не обслуживал, а исключительно служил для надобностей монахинь и послушниц. Массовое посещение монастыря имело место только однажды в год — в дни с 12 по 14 июля н/ст., при чем посещавшие руководились не столько религиозными потребностями, сколько традиционными, основанными на старой легенде о целительной силе источника во дворе монастыря, хотя случаев исцеления не наблюдалось со дня основания монастыря. Имеющие освободиться по ликвидации церквей помещения могут быть использованы трудовой коммуной НКСО для своих потребностей».
Как бы зная, что в темных коридорах власти уже начинают сгущаться над монастырем тучи, многие матушки покинули обитель. Куда они подались и как сложилась их судьба, нам неведомо. Остались в монастыре лишь истинные подвижницы. Они всегда болели душой за монастырь и не могли бросить свой дом в столь нелегкий период испытаний. Из этих монахинь на территории монастыря, по примеру монастырского подворья в с. Григорьевка, на законных основаниях и была создана 4 июля 1923 года трудовая артель. Благодаря этому матушки еще долгое время могли оставаться в своей обители. Вскоре Декретом Совнаркома РСФСР 30 июля 1923 года на землях бывшей царской охоты, национализированных еще в 1918 году, был учрежден Крымский государственный заповедник, что также сыграло свою роль в судьбе монастыря.
25 августа того же года на заседании комиссии Симферопольского горисполкома по ликвидации подворий, монастырей и домовых церквей под председательством Нерсесова, было постановлено: «Косьмо-Дамиановский монастырь ликвидировать, все постройки монастыря передать в ведение трудовой общины НКСО с живым и мертвым инвентарем. Имущество церковного характера передать в центральный отдел хранилищ НКВД. Срок ликвидации представить в 2 недели, известив Алуштинский райисполком и администрацию монастыря».
Через неделю. 31 августа это постановление комиссии было утверждено на заседании Президиума Симферопольского горисполкома, а чуть позже и НКВД Крыма. Окончательно вопрос о Косьмо-Дамиановском монастыре был решен 5 октября 1923 года на заседании Президиума КрымЦИКа, который постановил: «Согласиться с заключением НКВД Крыма — монастырь ликвидировать, а имущество передать НКСО под трудовые колонии».
Вслед за этим местным Алуштинским властям было дано распоряжение произвести все необходимые действия по ликвидации монастыря и передаче бывших монастырских зданий в ведение НКСО Крыма. Здесь решено было разместить колонию имени М. И. Калинина для инвалидов и престарелых. В ходе проведения ликвидации монастыря 12 декабря 1923 года оба его храма были закрыты и опечатаны, ключи от них переданы в Алуштинский райисполком, и богослужения в церквях больше не совершались. Однако матушки не оставили своего призвания и фактически продолжали жить монастырской жизнью. В бывшей просфорной они устроили келью для молитвы, где проводили моления, хотя и без литургии.
Вскоре руководство заповедника потребовало удалить колонию инвалидов, мотивируя это тем, что на его территории никто, кроме служащего персонала, не должен проживать. Соглашаясь с его доводами, Президиум КрымЦИКа на заседании 3 января 1924 года постановил: «Косьмо-Дамиановский монастырь со всеми постройками передать в ведение Крымского заповедника» и предложил НКСО перевести инвалидов в новую колонию — бывший Кизилташский монастырь, что и было сделано к июню того же года. Артели же монахинь из- за сложных зимних условий было разрешено остаться, но только до 1 апреля 1924 года.
Так они и жили в постоянном страхе, что наступит очередная дата и их навсегда лишат родных мест. В соответствии с Декретом 1918 года «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», закрытые храмы монастыря могли быть переданы в бесплатное пользование только по заявлению группы верующих, насчитывающих не менее 20 человек. Но такового ни от кого не поступало, так как матушек никто не информировал. Да и расположение монастыря таково, что в радиусе 10 км не было ни одного поселка. Наркомюст Порецкий 4 марта 1924 года сообщил в ЦАУ Крыма, что «при отсутствии ходатайства прихожан о передаче им по договору одной из церквей Косьмо- Дамиановского монастыря — последовавшее 12 декабря 1923 года фактическое закрытие церквей может служить основанием и для полной их ликвидации». Уже 10 апреля 1924 года на заседании Президиума КрымЦИКа было принято такое решение: «Из-за отсутствия ходатайства граждан о передаче в их пользование 2 храма Косьмо-Дамиановского монастыря ликвидировать, как закрытые в 1923 году». Обе церкви передавались в пользование Крымскому заповеднику, каменная часовня над источником переходила в собственность коммунального хозяйства Ялтинского райисполкома.
Отсутствие контроля со стороны Алуштинского райисполкома по выполнению постановления КрымЦИКа о выселении монахинь с территории заповедника позволило матушкам еще некоторое время удерживаться здесь. Более того, они подали 20 мая 1924 года заявление в Крым ЦИК с просьбой оставить их в бывшем монастыре. 19 июля из управления делами
КрымЦИКа поступил следующий ответ: «Согласно сообщениям Главнауки и Наркомпроса РСФСР, нет препятствий на временное ваше пребывание в бывшем монастыре в числе не более 30 человек при условии выполнения вами некоторых работ по заповеднику в оплату занимаемого помещения и полного исполнения всех правил и предписаний заповедника». Все порученные работы матушки исполняли добросовестно — производили уход за садом, соблюдали порядок на территории, по мере возможности поддерживали в должном виде занимаемые помещения. Для ведения собственного хозяйства руководство заповедника предоставило им земли под огороды. При этом внутренне трудовая артель продолжала существовать по церковному уставу, что вскоре стало известно в вышестоящих инстанциях. И вот 22 августа 1924 года ЦАУ Крыма поручило Алуштинскому райисполкому выселить монахинь из бывшего Косьмо-Дамиановского монастыря «в срок не позже 10 сентября с. г.». Отсутствие настойчивости со стороны работников исполкома и лояльное отношение руководства заповедника к монашеской трудовой артели, выполнявшей разнообразные текущие работы, не позволило выселить монахинь до весны 1925 года. Но центральные власти не унимались. Видимо, на руководство заповедника было оказано давление с их стороны, и вот уже 26 февраля 1925 года его правление извещает трудовую артель о том, что «все занимаемые ею помещения необходимо очистить к 1 апреля с. г.».
Получив это извещение, матушки решаются повторно обратиться в Крым ЦИК с заявлением от 21 марта 1925 года, в котором объясняют, что «так как артель состоит из лиц преклонного возраста, не имущих пристанища и средств к существованию, просим Вашего предписания заповеднику о дальнейшем нашем трудовом жительстве на территории бывшего монастыря, тем более, что мы выполняем все правила установленные заповедником. В виду того, что мы положили много труда в заповеднике в разных работах, настоящим просим Вас предоставить нам в аренду сад и гостиницу, находящиеся на территории бывшего монастыря». На заседании комиссии по церковным делам при Президиуме КрымЦИКа 4 апреля этого же года в просьбе артели было отказано, что окончательно утверждено 13 апреля на заседании самого Президиума КрымЦИКа. Однако выселение монахинь из пределов монастыря осложнялось существовавшими тогда положениями о трудовых артелях, поэтому они продолжали проживать в кельях при монастыре, где также проживал иеромонах Павел Романченко, находящийся на службе в заповеднике. Матушки же состояли в трудовой артели, как и раньше. Кроме того, они обратились за помощью в вышестоящие инстанции — Главнауку Наркомпроса РСФСР, которому подчинялся заповедник, и к Председателю ВЦИК с просьбой об отмене постановления о выселении. В ответ на их заявления Главнаука Наркомпроса РСФСР 9 сентября 1925 года дало распоряжение заповеднику о приостановлении выселения артели монахинь, а секретариат ВЦИКа 21 сентября направил ходатайство артели КрымЦИКу для рассмотрения на месте и просил по решении дела выслать доклад. Затребованные 1 октября 1925 года КрымЦИКом объяснения дирекции Крымского государственного заповедника (КГЗ) о действительном положении дел на месте, рисуют такую картину (отношение КГЗ от 14.10.1925):
«Что касается ситуации, нарисованной в заявлении членов артели (имеется в виду заявление, поданное на имя ВЦИКа), то представлена она в ложном освещении. Артель живет еще старыми монастырскими принципами и идейно не изменилась, как это сообщается в заявлении. Общий уклад жизни тот же, начиная с монашеского одеяния, богослужения со священником, проживающим при артели и кончая всеми прочими обрядами. Никаких новых проявлений управление КГЗ за артелью не замечает. Действительно большая часть членов артели состоит из старух, почему работы, проводимые членами артели для заповедника, очень невелики. По подсчету, сделанному совместно с членами артели в начале октября с. г., они оценены в 293 руб. 60 коп. — за работы, произведенные как в текущем, так и в предыдущие годы…
Ввиду неполучения на то согласия Наркомпроса РСФСР никаких договоров на сдачу в аренду фруктового сада и огорода в Центре КГЗ членами артели заключено не было.Несмотря на это, артель в период отсутствия членов управления КГЗ (командировка в Москву) самовольно захватила фруктовый сад, проделав необходимые работы по времени года; арендную плату за сад и огород артель не платила ни в нынешнем, ни в прошлые годы…
Артель также не платит и сельхозналога…
Подводя итоги, можно констатировать, что артель б. монашек на территории заповедника вдали от всяких населенных пунктов нежелательна, как не приносящая пользы заповеднику и придающая ему отрицательное ложное освещение, благодаря активному в нем присутствию б. монашек».
Запрошенная же ЦАУ Крыма Главнаука Наркомпроса РСФСР сообщила, что она «находит целесообразным дальнейшее пребывание артели монашек на территории заповедника ввиду того, что ни с политической, ни с экономической точек зрения нет необходимости выселять их из заповедника». Но в Центральном Административном Управлении Крыма не унимались. 11 января 1926 года руководитель церковного стола при ЦАУ Тавровский сделал по этому вопросу следующее заключение:
«Что касается отсутствия экономической необходимости выселить монашек из территории КГЗ, то это с достаточной ясностью устанавливается отношением самого заповедника. В связи с этим следует полагать, что управление КГЗ в данном вопросе больше в курсе дела, чем Гпавнаука Наркомпрос.
Что же касается той части сообщения Главнауки, где указывается, что нет необходимости в выселении артели монашек и по политическим соображениям, то сообщение ГПУ Крыма от 7.01.1926, в котором, в частности, указывается, что „монашки этой артели иногда расходятся по районам Крыма на промысел и вместе с религиозной пропагандой ведут и антисоветскую», всецело опровергает эту точку зрения. Ив данном случае следует полагать, что органы ГПУ более компетентны в таких вопросах, чем Гпавнаука.
Переходя к оценке самой артели, как таковой, следует указать, что, как видно из заявления самих представителей данной артели во ВЦИК, в фактическом пользовании артели в 1925 году находилось 2 dec. огорода и сад в 400 деревьев.
Если принять во внимание, что, согласно списку, представленному уполномоченными артели, она насчитывает 42 члена, из которых 10 человек к труду не способны и что посторонние заработки артели по заповеднику выразились за 2 с лишним года в 293 руб. 60 коп. и если еще принять во внимание, что землей данную артель никто не наделял и что пользуемый ими огород и сад самовольно захвачен у КГЗ, то необходимо прийти к выводу, что фактически вовсе и нет никакой Косьмо-Дамиановской с/х артели, а есть просто группа монашек, проживающих на территории б. Косьмо- Дамиановского монастыря, — группа — полу паразитическая.
Ввиду всего вышеизложенного полагал бы: Косьмо-Дамиановскую с/х артель, расположенную на территории КГЗ, объявить распущенной; членов этой артели, а равно и всех монашествующих или лиц духовного звания, могущих быть на территории заповедника, выселить из означенной территории в административном порядке, о чем возбудить соответствующее ходатайство перед КрымЦИКом», что и было сделано уже 14 января того же года.
«Что же касается вопроса об административном выселении из пределов Крыма членов Косьмо-Дамиановской с/х артели, то полагал бы, что этот вопрос должен быть обсужден особо соответствующими органами, ведающими разрешением подобных вопросов», т. е. ГПУ Крыма, куда также были направлены соответствующие документы. II февраля 1926 года по этому вопросу состоялось заседание центральной комиссии по делам культов при Президиуме КрымЦИКа; на нем присутствовали: заместитель председателя КрымЦИКа Белолипецкий, председатель ГПУ Крыма Торопкин, начальник ЦАУ Крыма Лаубе, тов. Эйзенбраум и руководитель церковного стола ЦАУ Крыма Тавровский, которые постановили:
«Ввиду того: 1) что с/х артель из монашек б. Косьмо- Дамиановского монастыря (ныне КГЗ) фактически является ложно с/х артелью; 2) что данная артель самовольно захватила у КГЗ 2 dec. огорода и фруктовый сад в 400 деревьев; 3) что пользуясь темнотой окружающего населения монашки разжигают религиозные суеверия и попутно с этим ведут антисоветскую агитацию, — предложить прокурору Крымской АССР срочно расследовать данное дело и передать его в суд, где и разрешить вопрос о роспуске и выселении означенной с/х артели монашек».
Через некоторое время, 7 июля 1926 года, ГПУ Крыма также высказалось по этому вопросу, «полностью подтверждая весь свой ранее представленный материал, характеризующий контрреволюционное поведение бывших монашек, со своей стороны настаивает на скорейшем их выселении. Они могут (и должны) разъехаться по домам и заняться честным трудом».
В прокуратуре Крымской АССР это дело находилось более года, после чего было сделано соответствующее постановление:
«1927 года, марта 30 дня, я, помощник прокурора КрымАССР по общему надзору, Числов, ознакомившись с материалами по вопросу ликвидации Косьмо-Дамиановской трудовой с/х артели и, принимая во внимание, что:
а) артель своей главной целью имеет сельскохозяйственную и иную трудовую деятельность, а не культовую;
б) вопросы политической целесообразности, как видно из дознания, утратили свою остроту, ввиду того, что бывший монастырь, находясь в уединённой местности и на значительном расстоянии от населенных пунктов, религиозными приверженцами почти не посещается, почему религиозное влияние его на население очень ничтожно, а при роспуске артели оно могло бы лишь возрасти;
в) артель обслуживает своим трудом нужды КГЗ, который, находясь в отдалении от населенных пунктов, затруднен наймом рабочей силы, следовательно, пребывание артели в КГЗ является полезным;
г) артель содержит несколько нетрудоспособных членов, которые вне взаимопомощи сотрудников артели обречены на голод, в то время как при настоящих условиях они имеют возможность вести посильное трудовое существование;
д) из переписки вообще не усматривается уголовно-наказуемого деяния членов с/х артели монашек б. Косьмо-Дамиановского монастыря;
ПОСТАНОВИЛ:
1) руководствуясь cm. 95 УПК за отсутствием уголовнонаказуемого деяния переписку производством прекратить;
2) учитывая, что деятельность отдела охраны природы в КГЗ расширяется, что может потребовать освобождения помещения и земучастков, занимаемых артелью, — поставить в известность управление КГЗ о его праве, на основании cm. 2 ГПК, расторгнуть договор и выселить членов артели в судебном порядке”.
высказывалось положительно о монахинях, второй пункт этого документа явно сыграл на руку их недоброжелателям. Более противостоять огромной государственной машине трудовая община не смогла — монашеская артель вскоре перестала существовать, а сами монахини выселены с территории заповедника.
